If you need a miracle

К госэкзамену готовился полдня. Две трети из них были лишними, а остальные три часа я копипастил шпаргалки. Очень старался начать бояться, но в основном не получалось. В основном хотелось спать, медитативно раскачиваясь: или на нагретой деревянной палубе, жмурясь на солнышко и качаясь на волнах, или короткой летней ночью где-нибудь в поезде под негаснущую северную зарю. Так как солнышко, на котором можно спать, в ближайшее время ещё не наступит, после экзамена пришлось немедленно налакаться шампанского, чтобы покачиваться без волн и обнимать преподавателей. Ответ на вопрос «как сдал» неинтересен и легко угадывается.
С тех пор предпринимаю последовательные попытки греться на солнышке. В парке у вечного огня солнышко зашло за ели вскоре после того, как мы с Джеем потушили урну и разогнали голубей. А вчера мне налили на набережной кофе с корицей; потом я сидел в скверике, смотрел на свиристелей, а они на меня. Кроме свиристелей и зеркальных голубых небоскрёбов, с которыми мы играли в Нью-Йорк, видел облако, которое невооружённым взглядом было белым, а через тёмные очки — отчётливо радужным. Получил счастливый трамвайный билет.
В сущности, занимаюсь тем, что хожу по городу и жду, пока меня отпустит: смотри, говорю, мне осталось всего-то диплом; но я столько лет в твоих университетах, что не могу позволить себе просто сменить статус, «не взрыв, но всхлип». Давай составим себе список дел в духе «дочитать все книги» и «напиться» и постараемся быстро долюбить друг друга: только ты, я, твои птицы, твой кофе и твои художественные выставки. И, пожалуйста, давай не будем звать твою погоду, хватит с нас и остального, что вокруг.
Съездить, что ли, куда-нибудь недалеко.

Так. Надо взять себя в руки и написать что-нибудь не про фандом.

*
Может быть, в суточных циклах работоспособности я ничего и не понимаю (равно как и в недельных), но годовые существуют.
Вот сейчас как раз начало подъёма, пик которого будет в апреле: весна, вода, солнце, можно отлично поработать хоть сутками. В мае он будет держаться, потом пойдёт на спад под жару и накуренность разными странными вещами, и следующий пик поменьше наступит только на границе августа и сентября. Но это хотя бы понятно, это сказываются годы дрессировки: собирай портфель и иди.
А вот к ноябрю придётся купить лопату и наесться сосновых иголок. Заставлять в ноябре что-то делать — преступление.

*
Сдал сессию, которую не мог сдать два года, потому что был ноябрь, а потом ещё декабрь и даже январь, что уж совсем бесчеловечно. Потом меня даже временно простил научрук, которому я должен был принести диплом и не принёс (и не принесу, пока выкладки не кончатся). Потом я подарил ноутбуку Эмме золотую корону на крышку. Ноутбук Эмма кажется мне отличной шуткой: белая, ослепительная; и кто же такая Эмма для Шоу, если не симпатичный гаджет с четырьмя гигами оперативки, а теперь ещё и при короне.

*
Где-то в процессе долго рефлексировал на тему «отъэбись от меня взрослая жизнь», но потом то ли отоспался и отпустило, то ли кингсмен и она отъэбалась.
Но ведь я столько лет делал всё, всё, чтобы никогда. А оно всё равно.

Может быть, не следует дальше платить за дайри. Они всё равно через раз открываются.

После вчерашней встречи сегодня одиноко в своей постели. Яблони цветут. Лето диктует свои жёсткие сроки: если со всеми договорюсь, то, пожалуй, у меня всё расписано до середины августа. Я даже позвонил потенциальному работодателю и искренне сказал, что думаю о предложениях работы во время сессии.

Вильгельм наговорил мне комплиментов и не поставил автомат. Рита говорит, что расстраиваться не надо, и это как раз взаимность, а не наоборот. Где-нибудь потом, после экзамена, надо будет написать про него пост.
Липатова, на лекции которой о человеческих взаимоотношениях я сегодня тоже побывал, поражает воображение: человек она приятный и рассказывает хорошо, но от стереотипов, которые она выдаёт, уши вянут. Ей надо руководить православным монастырём.

Тянет на испаноязычные песенки.

Закономерность: чем больше я бегаю, вижу людей, чем-то занимаюсь, тем меньше я могу об этом написать. То, что я записываю - это сборище редкостей. Заметки по блоку суперэго, о погоде и интересных снах, то, что мне нужно хранить, ценить и демонстрировать. И то, что мне по барабану, когда я бегаю.
Вот и на этой неделе я много интересно бегал, а теперь сел писать курсовую. Виконт, когда мы в субботу гуляли по набережной, убеждал нас в том, что пишет сейчас четвёртую главу диплома. Причём пишет её не потому, что написал всё остальное, а потому, что она считается самой важной, потеснив третью и вторую. Я даже задумался: почему же я всегда пишу по порядку.
Второй день стою перед зеркалом в колебании: заявляться на Флоризель или на Шантеклер. На Флоризеле приятный дресс-код, но я же хочу играть Тома Риддла (в юбке, в Шармбатоне и на несколько десятков лет позже). Шантеклер - это логично. Но неприятно.
Одиннадцатый Доктор вызывает откровенный фейспалм, зато кинк-фест радует ОТПшными штучками. И к последней серии перед клиффхэнгером есть интересный спойлер про Люси Саксон.
Читаю Пратчетта и иногда хочу писать капслоком. Под настроение.